Здравствуйте!
Система категоризации Живого Журнала посчитала, что вашу запись можно отнести к категориям: Финансы, Экономика.
Если вы считаете, что система ошиблась — напишите об этом в ответе на этот комментарий. Ваша обратная связь поможет сделать систему точнее.
Фрэнк,
команда ЖЖ.

— Я тебе гарантирую, через пять лет будем жить лучше, чем в Европе.

— А что у них случится?

[Может быть, кто-то не помнит или вовсе не слышал]
- Через полчаса наш самолет совершит посадку в аэропорту столицы Габона Либревиля. Просим всех оставаться на местах до полной остановки двигателей.
Также сообщаем вам, что по данным ВОЗ 50% населения больны СПИДом. Уровень заболеваемости туберкулезом также составляет 50%. Благодарю за внимание.
Проснувшийся пассажир спрашивает у соседа:
- Кажется, я всё пропустил. Что она сказала?
ответ
Свернуть

- Ебать здесь можно только тех, кто кашляет.

"Вдруг, откуда ни возьмись, появился в рот ебись"
"Мы никогда в истории МВФ не видели, чтобы мировая экономика остановилась. Мы в рецессии, она намного хуже, чем глобальный экономический кризис", -- заявила директор-распорядитель Международного валютного фонда Кристалина Георгиева.
https://ria.ru/20200403/1569556757.html
Есть многое на свете, Кристалина,
Что и не снилось вашим мудрецам.

фильм "Стыд"
Во всем фильме пару диалогов и один из них порадовал очень. На тему опозданий на работу:

Босс опоздавшему сотруднику: "Дай попробую угадать... ты забыл телефон такси?"
- Нет, просто твоя жена меня не отпускала из постели.

Задержка с вылетом из США
Мои друзья похоже застряли у нас в Балтиморе. Должны были вылететь 25-го через Стамбул, но рейс зарубили. У них американская виза до 29-го. Продлевать её жутко дорого, но им может и не надо. КонечноЮ они не хотят потерять возможность въезжать в США, поэтому не могут тупо подождать, когда опять начнут летать самолёты.

Кто знает, что делать в такой ситуации? Есть ли какие официальные распоряжения на этот счёт?

9–10 июля 1927 г. Платонов пишет жене о возможности подписания с "Молодой гвардией" договора на издание романа в 15 листов. Сохранилось письмо Платонову, написанное покровительствовавшим ему издателем Г.З. Литвиным-Молотовым, главным редактором "Молодой гвардии". Письмо примерно датируется осенью 1927 г., в нем Литвин-Молотов подробно разбирает прочитанную им первую треть новой повести Платонова "Строители страны", в которой действуют персонажи будущего "Чевенгура". Литвин-Молотов приходит к выводу о невозможности публикации этого сочинения: Обычное землеустройство в революционные дни и борьба против нищеты за восстановление хозяйства – это обычное революционное дело выставлено как попытка в срок построить социализм, и с такими комментариями от автора и от лица действующих героев, что в результате их создается лишь одно впечатление: люди беспомощно барахтаются в несбыточных идеях, мечтаниях и делах, в то время, когда надо бороться за человеческий образ жизни, что идея построения социализма – больная идея, что где-где, а в России социализм никогда не будет построен, ибо в такой отсталой стране и думать его построить нельзя. Литвин-Молотов полагал необходимым уничтожить такое впечатление и переделать сочинение в свете партийных решений Сталина и его сторонников о строительстве социализма в одной стране.

Помимо советской цензуры роман Платонова подвергся и цензуре семейной. Первоначальная редакция ("Строители страны") содержала историю любовного романа Платонова с женой – Марией Кашинцевой (1903–1983), которая прямо заявляла на полях рукописи, что всё это есть в письмах ко мне. О биографической подоплеке романа свидетельствует и автор: Пишу о нашей любви. Я просто отдираю корки с сердца и разглядываю его, чтобы записать, как оно мучатся. Настоящий писатель – это жертва и экспериментатор в одном лице (письмо жене, 3.7.1927). Почти одновременно с романом Платонов попытался сделать из своей переписки столь же драматичную беллетристику (незавершенная повесть 1927 г. "Однажды любившие"). В молодости Мария Кашинцева небезуспешно играла роль роковой женщины. Петербургская девушка, ставшая в силу революционных русских реалий воронежской студенткой, одновременно влюбила в себя женатого красного командира Леонида Александрова (последнее известное его письмо датировано мартом 1922), зав. подотделом искусства губисполкома и театрального деятеля Георгия Малюченко и самого Платонова.

Сохранилась записка Платонова Малюченко: Жорж! Я остаюсь. Не протестуй! Я выясню всё и за тебя и за себя. Мне больше нестерпимо. Разрубим узел сразу, чем без конца томиться (1921). Отношение М.А. к своим любовникам было вполне хладнокровным: Ваше чувство не ко мне, а к кому-то другому. Меня же вы совсем не можете любить, потому что я не такая, какою вы идеализируете, и еще – вы любите меня тогда, когда есть луна, или ночь, или вечер – когда обстановка развивает ваши романические инстинкты (М. Кашинцева – А. Платонову, 1921). В 1922 г. Мария родила от Платонова сына (крестным отцом его стал Малюченко), но официальный советский брак согласилась оформить лишь 20 лет спустя.

В известной всем редакции "Чевенгура" есть второстепенный женский персонаж – слободская девочка Соня Мандрова, в которую был влюблен Александр Дванов. В первоначальной редакции романа "Строители страны" Софья Александровна Крашенина, тонкая филигранная красавица, была не только сельской учительницей в Волошине, как и М. Кашинцева, но и покорительницей сердец: Паек учительницы собирался подворно, но учить детей советскому добру крестьяне не посылали и школа была не нужна; мужики заподозрили еще, что учительница их хлебом кормит карогоды своих любовников. В этом мужском хороводе кружатся не только отважный фантазер Александр Дванов (прототип Платонов) и рыцарь-расточитель, он же бережный пахарь Копенкин (прототип Л. Александров), но и выброшенные Платоновым из "Чевенгура" интеллектуальный фокусник Геннадий (прототип Малюченко) и обладатель работающего разума молодой Гратов (тоже Платонов).

Александр Дванов отправляется строить социализм в отдаленных поселениях, потому что знал, что женщина охотнее любит мужчину, оборудованного свершенными делами. У руки любимой можно только уничтожать любовь, а делать ее следует вдалеке от нее – например, в унылых растерянных полях. Геннадий любит ее всю целиком, как революцию, – вместе с плохим платьем, грязью под ногтями от занятий хозяйством, с испорченным зубом во рту и вместе с ее сочувствием революции и надеждой на нее. Гратов воображает любовь как теорию сопротивления живого материала. Он считал, долго ли продержится его сердце, все сжимаемое гайкой тоски. Любовников Софьи объединяет не только предмет поклонения, но и обреченность чувств: Любящий как человек на другом берегу реки: кричит, чтобы его взяли, но на этом берегу нет паромщика. Они предполагают, что Софья нечаянно для себя может полюбить недостойного, потому что и ей присущ любовный фатализм: Я не хочу искать любви, я хочу с ней встретиться нечаянно. Софья любит всех, даже дальнего друга с берегов Ильменя, и никого в особенности, потому что любая женщина хочет иметь всех мужчин, а в одного влюбляется только от отчаяния и невозможности.

При социализме я был по-настоящему счастлив. Я мчался из школы на титановом велосипеде «Калашников», такие были у каждого ученика. Добрый постовой дядя Володя отвлекался от томика Цветаевой и улыбался мне гагаринской улыбкой. Дома я открывал холодильник, который занимал половину огромной кухни и думал, что съесть – пиццу по-тульски, кус-кус с осетриной или фуагра «Гусь Хрустальный». Тут выходила наша соседка по коммуналке, бригадир маляров тетя Шура и ласково журила меня: «Алексис, мон шер! Ты опять перепутал холодильник! Ваш – на мансарде». Я смущался, но тетя Шура трепала меня по голове – ах! Как от нее пахло «Красной Москвой №5» – и говорила: «Но это такой, право, пустяк. Бери что хочешь из моего, я все равно на диете, как Галя Брежнева».
Нам с мамой много раз предлагали переехать из коммуналки в трехкомнатную на проспекте Калинина, но мама отвечала: «Мы же все как семья! И потом - с кем я буду вечерами пить Шато де КПСС?»
Другой наш сосед, дядя Игорь, был генералом КГБ в отставке. Чудесный старикан! Он катал детвору на своей чёрной «Волге», где были теплый ламповый кондиционер и автомат с газированной водой по 3 копейки. Дядя Игорь часто рассказывал мне, как в августе 1968-го сопровождал целую колонну КАМАЗов в Прагу. Они были загружены фруктами: в то лето в Чехословакии случился неурожай. А благодарные чехи поили его бехеровкой с березовым соком. В комнате дяди Игоря вся стена была увешана фотографиями его друзей. Помню большие портреты Вавилова и Мейерхольда с автографами: «Игорю, на память об отпуске в Ялте».
https://artx.livejournal.com/278327.