Здравствуйте!
Система категоризации Живого Журнала посчитала, что вашу запись можно отнести к категориям: Дети, Общество, Отношения, Россия.
Если вы считаете, что система ошиблась — напишите об этом в ответе на этот комментарий. Ваша обратная связь поможет сделать систему точнее.
Фрэнк,
команда ЖЖ.

"Коллегии присяжных понадобилось лишь два дня, что вынести приговор Дереку Шовену. Учитывая жёсткое политическое давление со стороны американской власти и “улицы” в лице BLM, они решили побыстрее признать Шовена виновным в убийстве Флойда по всем трём пунктам.

В последние дни до окончания судебного процесса была устроена целая кампания запугивания свидетелей защиты - их дома измазывали свиной кровью, как бы давая понять, что с ними может произойти. А законодатели-демократы открыто призывали посадить Шовена как “врага народа”.

Прокуроры в ходе судебного процесса упирали на то, что в случае оправдательного приговора Америку будет ждать волна погромов. Поэтому, дескать, Шовен должен быть обязательно признан виновным - нужно пожертвовать одним человеком ради общественной безопасности.

При этом сторона защита представила ранее неопубликованные видеозаписи, на которых видно, что Шовен держал колено не на горле, а плече Флойда во время задержания. Он специально не душил Флойда - тот же скончался от передозировки “коктейлем наркотиков”, включая фентанил.

Приговор присяжных - это в первую очередь политическое решение. И дань той точке зрения, что он должен ответить за гибель либерального кумира Флойда, несмотря на любые нюансы дела.

Так или иначе, на этом судебный процесс не заканчивается. Теперь начнутся апелляции, которые будут рассмотрены сначала в окружном суде - а потом, возможно, что и в Верховном.

Но уже и сейчас понятно, что ни о какой непредвзятости суда в условиях давления со стороны всей вертикали власти - от Байдена до последнего либерального активиста на улице - говорить не приходится. Из Шовена получается очередной американский политзаключённый, пополняющий ряды тех, кого сейчас судят по делу шестого января.

В любом городе сербской части Боснии есть брошенные дома, от которых часто остались одни стены. Сначала невдомек, почему эти добротные жилища покинуты, а главное, отчего до сих пор не заняты, не отстроены. Выясняется все постепенно - это дома мусульман. В Зворнике и неподалеку, в Сребренице, в Гораждах я видел целые деревни, в которых никто не живет. В стенах домов до сих пор бреши от танковых снарядов. Говорят, то же самое в Бихаче, в Мостаре, только дома сербские и хорватские. На этом месте никогда не будут жить.
Но дело не в этом. В Сребренице я встретил старика. Он приехал навестить родных, приехал издалека. Он был мусульманин. Я удивился - в Републике Српской не осталось ни единого мусульманина, навещать было некого. Однако оказалось, что он приехал навестить их могилы. Практически все они погибли во время той трехдневной резни. Он не видел, как их хоронили, сам еле спасся. Я спросил, уверен ли он, что это были они; может, кто-то остался жив. Его ответ не выходит из головы до сих пор. Он ответил: "Мне сказали, что они были достаточно мертвы, чтобы их похоронить".

В слове "евро" есть что-то недоговоренное. Это нехорошее, безвольное слово. Евро - что? Талер, гульден, крейцер? У денежной единицы не может быть названия среднего рода, амбивалентность в денежно-кредитной политике убийственна. Португальцы вот говорят "эурош". Я их понимаю.

Еще я понимаю рубль. Или рупь. Сказал - будто отрезал. Будет и рубль, да не вдруг; дай рубль, будешь друг. Рупь копейку бережет. Почем ходит рубль? По карманам. Столько ассоциаций связано с этим словом. Главное - вот это значение урезания, ухватывания, оттяпывания от добра ближнего своего. Весь бизнес в этом слове.

А слово "евро" пока нейтральное или наполненное посторонними смыслами. Присказку с этим словом не сочинишь, не поиграешь с ним никак. Начнешь склонять - получаются евреи. Нехорошо. Нам нужно, чтобы оно склонялось. Народ этого требует. Пусть евро склоняется. Пусть будет еврупь.

Подробности биографии этого писателя стали известны лишь в последние годы. Между тем он считается одним из самых значительных и недооцененных авторов weird stories 50-х гг.

Сарбан (Sarban)
(1910-1989)

Sarban


Английский писатель и дипломат, знаток Ближнего Востока, наст. имя Джон Уильям Уолл. Родился в Мексборо, Йоркшир, в семье железнодорожного кондуктора. С отличием окончил Кембридж, по окончании университета – на дипломатической службе в ближневосточных странах (Ливан, Марокко, Египет и др.) Вышел в отставку в 1966 году с должности британского генерального консула в Египте и еще десять лет, до самой пенсии, прослужил в МИДе.

Сарбан – автор всего двух романов, «Звук его рога» и «Куклодел», вышедших с промежутком в один год, и двух прижизненных сборников рассказов. Небольшое по объему, его оригинальные и ни на что не похожее наследие, по характеристике Кингcли Эмиса, «сочетание грезы и ночного кошмара», прочно вошло в золотой фонд английской черной литературы. Роман «Звук его рога» - мрачная альтернативная фантастика, где главный герой, сбежавший из фашистского концлагеря, обнаруживает, что попал в параллельный мир, в котором нацисты выиграли войну и сделали своей религией зловещий культ Дикого охотника. Роман «Куклодел» - история юной Клэр Лидгейт, подпавшей под чары загадочного Куклодела и его кукольного мира, антитезы мира реального.

«Жуткие истории» Сарбана – пример классических ghost stories и во многом обязаны расцвету этого жанра в конце XIX века, в «Желтые девяностые» (Yellow Nineties), названные так по имени знаменитого декадентского журнала Yellow Book. Действие самого известного его рассказа, «Мегалиты», давшего название одноименному сборнику (1951), разворачивается вокруг мегалитических сооружений где-то на севере Англии, которые служат пристанищем злым феям. Одержимость демонами, затерянные в далеких землях диковинные миры, восточная экзотика – примета и других новелл Сарбана, знатока арабского и фарси.

Известно, что Сарбан очень тщательно прорабатывал свои произведения, годами трудясь над каждым текстом. Отсюда - малый объем опубликованного. В последнее время усилиями издательства «Тартарус Пресс» выходят сборники неопубликованных при жизни текстов Сарбана, хотя как минимум два романа, десятки рассказов так и остаются в рукописи.

На русский язык переводился роман "Звук его рога" (в сб. "Англо-американская фантастика. В 4 тт. Том 4. М.: Змей Горыныч, 1992).

Эрик Стенбок. Триумф зла. Тверь, Kolonna Publications/Митин журнал, 2005.

Граф Эрик Стенбок (1860-1895) происходил из шведско-немецкой аристократической семьи, владевшей обширными поместьями в Эстонии, но почти всю жизнь провел в Англии. Эксцентрик, опиоман, уранист, декадент, - Стенбок жил в мире грез, выбирался из дома только по ночам и не расставался с деревянной куклой, которую считал своим сыном. Он умер в первый день суда над Оскаром Уайльдом, и почти все экземпляры сборников его стихов и прозы были уничтожены родственниками после его смерти. Лишь в конце XX века музыкант Дэвид Тибет разыскал в архивах и издал "романтические истории" Стенбока. Они и вошли в эту книгу - первое собрание прозы графа Стенбока на русском языке.

Уранизм (нем. Uranismus; от др.-греч. Οὐρανός «небо») — термин XIX века, обозначающий мужскую гомосексуальность.[1][2][3]

Традиционно считается, что этот термин был предложен для обозначения мужской любви немецким адвокатом, журналистом, писателем и активистом Карлом Генрихом Ульрихсом (K. H. Ulrichs, 1825–1895) в серии из пяти брошюр (1864–65), собранных под названием «Forschungen über das Räthsel der mannmännlichen Liebe» («Исследование загадки любви между мужчинами»). Однако есть и иные англоязычные источники, отрицающие заимствование их из немецкого языка и утверждающие, что этот термин существовал для обозначения мужской любви и до Ульрихса.[4]

Некоторые источники указывают на то, что возможно наименование геев в разговорной речи «голубыми» произошло от буквального перевода уранистов как «сторонников небесной любви».

Само слово ссылается на «Пир» Платона, в котором обсуждается Эрос (любовь). В этом диалоге Павсаний различает два типа любви, символизируемые двумя различными описаниями рождения Афродиты, богини любви. В одном она родилась от Урана (от небес), в рождении которой «женщина не имела никакого участия». Эта старшая Афродита Урания связана с высокой благородной любовью к юношам мужского пола и является источником ульриховского термина уранизм. В другом рассказе Афродита — дочь Зевса и Дионы. Эта младшая Афродита ассоциируется с общей более низменной любовью, которая «склонна иметь отношение как к женщинам, так и к юношам, и скорее к телу, чем к душе». В честь Дионы Ульрихс дал имя дионинг мужчинам, которых сексуально привлекают только женщины.

2006-01-20 15:35:00

Дочитываешь до конца "Философский камень" Маргерит Юрсенар и еще переполнен этой изумительной вещью, как вдруг спотыкаешься о примечания автора. Эти примечания и заметки похожи на самооправдание. Юрсенар будто стыдится своего дара, словно пытается доказать, что сотворила нечто такое, что можно объяснить. И вот она пускается в объяснения, приводит цитаты, отсылает нас к своим ранним, незавершенным вещам, и все затем, чтобы разрушить магию, убедить нас - да нет, вы не поняли, все очень легко, только следите за руками. Вот это взято из трактата 1654 года, то притянуто из книги историка такого-то. Генеалогия каждого героя прослежена и откомментирована - тот взят оттуда, за тем стоит такой-то...
А дальше - хуже, дальше идут заметки к роману, выросшие из рукописных пометок на краях рукописи, все эти черновые замечания и зарисовки, которым вместе с рукописью одно место - печь. И там находим то, что в корне расходится с самой идеей примечаний: "Сколько раз, бывало, ночью, когда мне не спалось, у меня возникало ощущение, что я протягиваю руку Зенону, который отдыхает от своего существования, лежа на этой же кровати... Я ощущаю пожатие этой руки, знаю в точности, насколько она горяча... Я не однажды проделывала этот физический жест - протягивала руку этому выдуманному мной человеку".
Так все оправдания летят к чертям. Властью, данной писателю незнамо кем, создано существо, живая креатура. Так зачем же ворошить старые трактаты? Ты никогда не сможешь объяснить, откуда что взялось. Эти усилия выглядят жалко. Я и сам, признаться, впадал в грех автокомментирования, потому что так хочется пояснить, показать разные ненужные связи и родовые пятна. Пока не понял, что тайну происхождения героя раскрывать не только неэтично, - этого не хотят сами герои, стыдящиеся своих родовых пятен.

https://pagad-ultimo.livejournal.com/10158.html

22 июня. Теплое, хорошее утро. Безоблачное голубое небо, сверкающая гладь Волги, сочная зелень деревьев. Город только что просыпался. Это воскресенье мы с мужем решили провести за Волгой.

В 10 часов утра паром отошел от причала. Волга еще была холодная. Но озера уже прогрелись. И мы вслух обсуждали, куда двинемся— на первое, второе, третье Щучье или на Синицыно. А потом на Лещево.

День пролетел незаметно. Возвращались немного утомленные купаньем, опьяненные свежим воздухом, изрядно подгоревшие на солнце и очень довольные. И вдруг в природе все переменилось. Подуло холодным ветром. Солнце застлали тучи. Надвигалась гроза.

— А ну, бежим! Может быть, успеем посуху до причала, — скомандовал муж.

Мы успели чуть-чуть. Паром уже отшвартовывался. На нем суета, крики ребятишек, смех, голоса гармошек. Каждый из нас прикрывал голову чем мог. Муж подошел к матросу парома прикурить. Вернулся с незажженной папиросой, с белым лицом:

— Объявлена война. Фашисты ночью напали на нас.

Эта новость не сразу дошла до меня. Я молча смотрела на мужа, стараясь понять, всерьез это он или шутит.

https://prozhito.org/notes?diaries=%5B1592%5D

30 июня. Получила на вещевом складе шинель, пилотку, гимнастерку, две пары мужского белья, брюки, ремень, кирзовые сапоги, портянку противогаз, котелок, ложку, кружку и маленький пластмассовый черный медальон.

— А это что? — спросила я.

—.Отвинтите крышку, ответьте на вопросы, которые значатся на бумажке, и заложите обратно. А медальон... Это на случай. Носите в кардане гимнастерки. Ну, в общем, сами понимаете...

Теперь я поняла. Это на случай, если убьют или тяжело ранят, чтобы знали люди, кто я и откуда.

Бык Фаларида (также медный бык, сицилийский бык) — древнее орудие казни, применявшееся Фаларисом, тираном Агригента, во второй половине VI века до н. э.

Орудие убийства представляло собой полое медное изваяние быка, выполненное в натуральную величину, с дверцей на спине между лопаток (по другой версии — в боку). Внутрь быка сажали казнимого, закрывали, а затем поджигали (разводили костёр под брюхом статуи). Согласно дошедшим описаниям, конструкция была перфорирована в области ноздрей, откуда исходил дым, а акустическое внутреннее устройство изваяния позволяло слышать стоны жертв, которые походили на рёв быка.

Создателем быка считается афинский медник Перилай (или Перилл), он же, по приказу Фалариса, стал первой жертвой медного быка. Сам Фаларис, после свержения вследствие восстания, также был казнён посредством сожжения в медном быке.

Екатерина Грачева
ноябрь 1866 - 1934

Первый русский педагог-дефектолог, работавший с умственно отсталыми детьми.

Валерия Давыдовна Борц (1927—1996)

«С первых дней войны ученица 8-го класса школы № 1 имени А. М. Горького Валерия Борц вместе с одноклассниками помогает фронту. Во время оккупации, в октябре 1942 года, Валерия вступает в ряды подпольной организации „Молодая гвардия“»[1]. Состояла в группе Сергея Тюленина. В подполье вступила в ряды комсомола. Валерия Борц вместе с Ниной Иванцовой «осуществляли связь подпольных групп посёлков Краснодона и Первомайки со штабом „Молодой гвардии“. Когда начались аресты, попыталась перейти линию фронта, но попытка была неудачной. До прихода советских войск скрывалась у родственников в Ворошиловграде»[1].

В отличие от большинства других молодогвардейцев, Борц до конца своих дней утверждала, что организацию предал Виктор Третьякевич, ссылаясь на то, что его пытали в присутствии её матери. При этом она неоднократно меняла своё мнение.
..................
Ви́ктор Ио́сифович Третьяке́вич (9 сентября 1924, село Ясенки, Воронежская губерния — 15 января 1943, Краснодон, Ворошиловградская область)

Некоторое время ошибочно считался предателем, из-за которого деятельность подполья была раскрыта. По этой причине А. А. Фадеев при создании романа «Молодая гвардия» был вынужден не упоминать имя Третьякевича, но создал собирательный образ предателя Евгения Стаховича, прототипом которого считается Третьякевич. В начале 1960-х годов был официально реабилитирован.

В ходе судебного процесса, который состоялся в том же 1943 году, после освобождения села, бывший следователь оккупационной полиции Михаил Емельянович Кулешов заявил, что на допросах Третьякевич не выдержал пыток и сдал организацию. Заявление Кулешова выглядело правдоподобно, так как массовые аресты других подпольщиков начались через 5 дней после его ареста. В связи с этим в написанном почти сразу после войны, в 1946 году, романе А. А. Фадеева «Молодая гвардия» его имя отсутствует, а роль комиссара организации передана Олегу Кошевому. В 1959 году, во время судебного процесса над Василием Подтынным, который служил заместителем начальника краснодонской городской полиции в 1942—1943 годах, появилась версия, что настоящим предателем был Геннадий Почепцов. Специальная комиссия, созданная в том же году после процесса над Подтынным, установила, что Виктор Третьякевич стал жертвой умышленного оговора. Ныне версия о предательстве Почепцова является официальной[7], однако истинные причины гибели организации "Молодая гвардия" правоохранительные органы не выяснили до сих пор.

1 декабря.
Арест

1-го декабря, к 2-м часам, как было условленно, мы подъехали к одесской товарной станции. Подъехали одновременно все с разных концов города.

Спутники незнакомые, — их немного. С ними должны были ехать вместе пять длинных суток до Киева. Все радостные. Командировки, пропуска, разрешенья — все, наконец, в порядке, все, над чем трудились три месяца.

Проехали в последний раз оголенные длинные улицы, всегда такие шумные и беспокойные с чуждыми гуляющими толпами.

Наконец, мы на станции у нашего вагона. Нас трое — моя приятельница-архитектор И-на, мой пятнадцатилетний сын Кирилл (Кика), я и небольшая группа людей, с которыми мы должны были ехать.

«Вы арестованы», — услыхала я возле себя решительный голос, и молодой человек в бобровой шапке с револьвером в руке подошел вплотную к нам. Взгляд пристальных глаз тяжелый и злой. У меня быстро пронеслось воспоминание, — где-то я видела эти глаза, но где, когда? В моей памяти сохранилось лишь тяжелое их выражение...

Я вдруг вспомнила. Во время упаковки нашего багажа, приходил этот самый человек. Так неприятен, так пристален был его взгляд, что я невольно отошла от него. Только теперь начала понимать значение этого взгляда — он знал о нашем аресте уже тогда. Не даром он так внимательно присматривался и расспрашивал, каким путем едем. Назвался членом жилищного отдела.

Это был агент ЧК.

— «Все арестованы», — услыхала повелительный голос.

Нас и спутников повели к вокзалу. Не могла не заметить, что особенное внимание обращено на нас троих.

Кика и я шли позади, подвода с вещами медленно двигалась за нами. Вдруг увидела: Кика с большой решимостью выхватил узелок, лежавший на подводе, и, несмотря на то, что за нами внимательно следили, сбросил что-то тяжелое.

Сделано искусно; узелок опять на месте. Слышно было только грузное падение тетрадок. Их много, это — все его дневники.

Прошли благополучно дальше; их внимание было в тот момент чем-то отвлечено.

Там, в одной из комнат вокзала, мы ждали нашей участи. Беспрестанно открывались и закрывались двери, и кто-то проходил мимо.

Наши бумаги были отложены в сторону. Мы поняли, что это значит для нас троих. Впрочем, это разделение произошло и внутри нас. С этой минуты мы остались одни, — точно пропасть выросла между нами и спутниками. Они стали заботиться лишь о себе, о сохранении своей жизни, своих вещей. Женщины, чтобы привлечь агентов, стали с ними заигрывать и вполголоса уверять, что он ничего общего с нами не имеют. — Несмотря на их старания, количество сундуков все-таки испугало агентов, и их арестовали с нами вместе.

Мы взобрались поверх сундуков на большую подводу и поехали в город. Сердце сжалось — мы поняли, куда мы едем.

Ни слова между нами не было сказано, только в расширенных зрачках читали мы неизвестное, но страшное будущее.

На подводе я сидела рядом с приятельницей. Все разместились на сундуках, — дорога длинная и тряская. В руках у И-ной был небольшой кожаный мешок. Человек в бобровой шапке не спускал глаз с нас и в особенности с мешка — точно в нем были сосредоточены все сокровища мира. Зная его содержимое, я не могла не улыбнуться.

И-на курила, и мы тихо вполголоса говорили.

Старались казаться спокойными, но в душе была какая-то глухая притупленность.

Спутницы наши беспрестанно плакали и жаловались на судьбу. Все их старания не помогли: их везли туда же, куда и нас. О том, куда везут, каждый спрашивал себя, и со стуком колес слышал стук сердца.

Вдруг в толпе на каком-то углу мелькнула милая знакомая фигура Сильвии А[1]. Хотелось крикнуть ей с вышины подводы, просить помощи. И-на позвала ее, но голоса ее не было слышно от ветра, a крикнуть еще раз не дали: И-ной зажали рот. Надо было молчать.

Поехали дальше. Не даром сердце подсказывало — куда. Мы быстро свернули на Канатную улицу, оттуда на известную Маразлиевскую. Дом, к которому мы подъехали, блестел тысячами огней. В темной Одессе, где не было огня, один этот дом лил из каждого окна свой ослепительный свет. И днем и ночью горела ЧК...

Ослепительно была освещена лестница. Часовые встретили нас внизу. Мы почти бегом поднялись по мраморным ступеням. Не верилось, что идем по лестнице ЧК, по которой с ужасом в сердце подымалось столько людей. Наконец, пришли, — 4-ый этаж. Двери закрылись за нами. Мы, все семь человек, — в секретном отделении ЧК. Ждем нашей участи. Она решится здесь в этих стенах...

Сели на скамейку в передней. Здесь происходило приблизительно то же, что и на вокзале. Ежеминутно открывались и закрывались двери, кто-то проходил и испытующе смотрел на нас. Невольно сжимались все от этих взглядов. Мы сидели и тихо говорили. Кика был возле меня; его уставшая голова склонилась мне на плечо. Было жаль его. Но он бодрился, и мы вполголоса шутили. Нервно и озабоченно ходили арестованные по коридору, стараясь понять смысл того, что делалось за дверью. Какой-то урод-мальчик навязчиво присматривался к нам и то и дело проходил взад и вперед, стуча ногами. Волосы у него были сильно всклокочены, вид крайне насмешливый. У меня невольно накипела ненависть к нему.

Наконец, позвали мою приятельницу в другую комнату, но по каменному выражению ее лица, когда она вернулась, не могла понять — куда. Она отворачивалась, очевидно, не хотела сказать.

Потом позвали и меня в небольшую отдельную комнату. Там у стола стояла красивая, молодая девушка. Шла привычная работа. Выхоленными пальцами, густо усеянными кольцами в драгоценных камнях, с блестящими розовыми ногтями, помогала она мне снять платье, белье. Понемногу, одна за другой падали вещи мои на пол. Ее бесстрастные, холодные глаза скользили по моему оголенному телу, ища драгоценностей. Молча сняла я жемчужные цепочки, с которыми никогда не расставалась, и часики. Других вещей не было.

Вернувшись в общую залу, узнала, что так поступали со всеми. Мы обменялись впечатлениями и снова ждали.

Мимо нас проходили какие-то люди; у многих на головах были большие меховые белые и серые шлемы, сбоку револьверы.

Пришли часовые и повели нас куда-то высоко по узким коридорам. Поднялись по деревянной лестнице под самую крышу. Чей-то грубый голос позади нас сказал:

«Ничего, пусть сидят здесь, с 5-го этажа не бросятся».

Остались в этой комнате, вернее, конуре, в полной темноте и полном неведении. Оторванные от всего, далеко над улицей, сбитые в кучу, сели на пол. На душе было тревожно; в темноте все показалось более жутким. Через некоторое время пришли чинить электричество, и мы были освещены.

После полного мрака, в котором мы пробыли, вероятно, около часу, с любопытством посмотрели друг на друга. Наши спутники были крайне взволнованы, но по-прежнему мы были разделены. Они даже не смотрели на нас, отворачивались. — Мужчины громко требовали телефон. Женщины плакали.

В ожидании обысков наших вещей мы потеряли счет времени.

Мне было жаль Кику, — с раннего утра он ничего не ел, не пил: лицо сразу побледнело и осунулось. Я просила доставить нам что-нибудь из взятой нами на дорогу пищи и кое-какие вещи на ночь.

Нам принесли тюфячок, одеяло, подушку и корзинку. Но, увы, в корзинке уже ничего не оказалось. Все было съедено внизу. Оставили — очевидно случайно — немного сахару и кусок хлеба. У спутников более благополучно, но граница поставлена между «виновными» я «невиновными», и дележа нет.

Съели наш сухой хлеб, и изнуренные легли на пол на твердые доски. Несмотря на волнения, мы заснули. Это была наша первая ночь в ЧК.

Ночью услыхала, как вызывали наших спутников, сперва одних, потом других. — Остались лишь мы трое, арестованные. Через некоторое время до меня донесся скрип шагов и голос:

«Где здесь Наталия Д.?»

Я поняла, что значат для меня эти слова, и, прислушиваясь, ждала. Пришли за нами. Мы спустились вниз в ту же залу, где были вечером, только уже совершенно пустую. Тот же электрический свет царил здесь. Было жарко и душно от труб.



https://prozhito.org/notes?diaries=%5B887%5D







Edited at 2021-05-21 07:05 pm (UTC)

15 января (2 января). <...> Прочитывая Михайлова «Над обрывом», я увидела, что хорошо вести дневник не так, как я вела раньше, записывала разные впечатления отрывочными фразами, а писать все, и дурные, и хорошие поступки. Я сначала собиралась так писать, но это так тяжело! У меня не хватает силы, чтобы заставить себя написать о дурных поступках. Со временем, быть может, приучусь! Пора спать.

1905
6 апреля (24 марта). Министерство просвещения запретило родителям собираться. Оно не имеет права этого делать. Отчего я не пишу многого сюда? Потому что боюсь, если будет обыск, то могу повредить себе и папе. <...>


https://prozhito.org/notes?diaries=%5B870%5D

Edited at 2021-05-21 07:23 pm (UTC)

Села. Подумала. Получилось, что я люблю Пушкина. А про Мураками больше слышать не могу.
Что не исключает желания выпить водки с Горчевым и, например, пива со Смоленским.
Что не исключает желания выпить. Выпить водки. Желания водки.
Тьфу ты! Я ж про Пушкина!

Был как-то на отпевании в церкви. Куча народу, все уже с зажжёнными свечками, стоим ждём батюшку.
Тот появляется, оглядывает всех. Затем смотрит наверх и спрашивает: "Есть там кто?" И тишина в ответ.
Потом-то я понял, что он искал женщину, которая поёт во время отпевания (там балкончик), но само по себе это было символично.

Екатерина Келлер пишет из Баварии (15 мая 2021 г.)
...<<Вчера моя Агнес, набравшись мужества, подошла к двум соседским девочкам, игравшим у нас во дворе. Она давно хотела: они совсем рядом живут, все время на улице, но с ней не играют.
Что же она услышала в ответ: "Извини, мне можно играть только с одним ребёнком. Когда все закончится, я с тобой тоже буду играть."
Да, по тем правилам, согласно которым мы должны жить уже много месяцев, каждому ребёнку разрешается иметь только одного товарища для игр. Нет, не одновременно, а вообще.
Другое дело, что нам с Агнес пока как-то везло на нормальных людей: первый раз увидели, что реальные люди (наши соседи, получается?) этим бредом интересуются.>>

* Узнал новое значение слова "достичь". Как выяснилось, милые, но падшие создания работающие в индустрии эскорта, про полученные деньги/подарки говорят не "насосала", а "достигла".

От осложнений сразу после инъекции вакцины от ковида скончался не кто-нибудь, но сам директор Центра подтверждения соответствия качества лекарственных средств, подведомственного Минздраву России, Евгений Соловьёв. Печальный и чересчур радикальный способ подтверждения "качества" вакцины, увы. Какой именно вакциной он привился -- не раскрывают.
Подробнее см.: https://www.osnmedia.ru/obshhestvo/vaktsina-smerti-epidemiolog-favorov-zayavil-o-gibeli-kollegi-posle-privivki-ot-koronavirusa/ Информация подтверждается тем, что теперь на сайте Центра Соловьев уже не числится директором, вместо него -- и.о. И. С. Феер.

Это все, что вам надо знать о современной отечественной медицине.

Ну и в ФБ М. Фаворова много любопытной информации. Например, что смертность после ковида выше именно в славянских странах; бывший директор и научный руководитель Института экономики Российской академии наук (РАН) Руслан Гринберг попал в реанимацию после второй прививки; и др.

26 июня. Моему сыну сегодня 9 месяцев. Сегодня пятый день войны. Кажется, что война идет уже давно. Я по рукам и ногам связана — кроме меня некому смотреть за Мишкой. Маму вернули из отпуска и она целый день на работе. А мне хотелось бы что-то делать для фронта. Трудно быть в стороне. Вчера мы с мамой дежурили по дому с 12 до 2-х; сегодня я ходила рыть окопы — это делают все, но и это уже приятно.

Рыли окопы весело, шутили. Было много школьников. Одна девочка ругала домоуправление за то, что оно не хотело их посылать — слишком маленькие. <…>

Ночью, под 24-е, была воздушная тревога. Мы встали, хотели итти в метро, но раздумали, — Мишку не будили. Я стала одеваться, одела все как следует, но платье — задом наперед. Было не то что страшно, но как-то тягостно. В доме, кажется, паники не было, все были сравнительно спокойны. Но оказалось, что подготовлены к этому плохо — никто не знал, где убежище, а в метро была давка и от нас вообще нельзя было туда пройти, т.к. на пути — зенитная артиллерия.

Утром объявили, что тревога была учебная. Говорят, впрочем, что немецкие бомбардировщики действительно пытались пробраться к Москве, но их отогнали.

Положение на фронтах серьезное, немцы уже много продвинулись к Литве. Но общественное мнение всего мира вынесло им приговор.

Агитация у нас представлена грубовато. Появляются интересные статьи, но в общем очень много повторений одного и того же, повторения эти очень быстро приедаются и не оказывают никакого воздействия. Впрочем, теперь появилась какая-то новая струя: по радио начали рассказывать анекдоты. Вот например: Гитлер обращается к своему портрету, висящему на стене, с вопросом: «Ну, Адольф, чем кончится война?». Портрет отвечает: «Очень просто, — мы поменяемся местами. Меня снимут, а тебя повесят». Или какой-то немец по какому-то поводу сказал: «слава богу». Его поправляют: «Надо говорить: слава Гитлеру». «Ну, а если Гитлер умрет?» «Тогда будем говорить: слава богу».

https://prozhito.org/notes?diaries=%5B560%5D