оставаться даже равнодушным
оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения, оставаться даже равнодушным
((Подумалось.
" его лицо ... вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой."
Улыбка была глупой, потому что была привычной и доброй?
Она была бы "умной", если бы была непривычной и злой? (список рекомендуемых реакций выше).
..........
Забавно, что "физиологически верная" натуральная улыбка хуже "правильной" социальной реакции мужа - хозяина в доме.
............
Очень хорошо насчет "огромной грушей для жены": муж, добытчик, помнил про супругу ДАЖЕ в театре...
..........
Ситуацию, когда муж объявляет жене заранее, чтобы она не пугалась, он время от времени будет "шалить" с гувернанткой,
Толстой даже не рассматривает. Почему? Супружеская измена была редкостью?))
..............
Неприятнее всего была та первая минута, когда он, вернувшись из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены в руке, не нашел жены в гостиной; к удивлению, не нашел ее и в кабинете и, наконец, увидал ее в спальне с несчастною, открывшею все, запиской в руке. Она, эта вечно озабоченная, и хлопотливая, и недалекая, какою он считал ее, Долли, неподвижно сидела с запиской в руке и с выражением ужаса, отчаяния и гнева смотрела на него.
— Что это? это? — спрашивала она, указывая на записку.
И при этом воспоминании, как это часто бывает, мучало Степана Аркадьича не столько самое событие, сколько то, как он ответил на эти слова жены.
С ним случилось в эту минуту то, что случается с людьми, когда они неожиданно уличены в чем-нибудь слишком постыдном.
Он не сумел приготовить свое лицо к тому положению, в которое он становился перед женой после открытия его вины.
Вместо того чтоб оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения, оставаться даже равнодушным — все было бы лучше того, что он сделал! — его лицо совершенно невольно («рефлексы головного мозга», — подумал Степан Аркадьич, который любил физиологию), совершенно невольно вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой.
Эту глупую улыбку он не мог простить себе.
Увидав эту улыбку, Долли вздрогнула, как от физической боли, разразилась, со свойственною ей горячностью, потоком жестоких слов и выбежала из комнаты. С тех пор она не хотела видеть мужа.
«Всему виной эта глупая улыбка», — думал Степан Аркадьич.
https://ilibrary.ru/text/1099/p.1/index.html
((Подумалось.
" его лицо ... вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой."
Улыбка была глупой, потому что была привычной и доброй?
Она была бы "умной", если бы была непривычной и злой? (список рекомендуемых реакций выше).
..........
Забавно, что "физиологически верная" натуральная улыбка хуже "правильной" социальной реакции мужа - хозяина в доме.
............
Очень хорошо насчет "огромной грушей для жены": муж, добытчик, помнил про супругу ДАЖЕ в театре...
..........
Ситуацию, когда муж объявляет жене заранее, чтобы она не пугалась, он время от времени будет "шалить" с гувернанткой,
Толстой даже не рассматривает. Почему? Супружеская измена была редкостью?))
..............
Неприятнее всего была та первая минута, когда он, вернувшись из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены в руке, не нашел жены в гостиной; к удивлению, не нашел ее и в кабинете и, наконец, увидал ее в спальне с несчастною, открывшею все, запиской в руке. Она, эта вечно озабоченная, и хлопотливая, и недалекая, какою он считал ее, Долли, неподвижно сидела с запиской в руке и с выражением ужаса, отчаяния и гнева смотрела на него.
— Что это? это? — спрашивала она, указывая на записку.
И при этом воспоминании, как это часто бывает, мучало Степана Аркадьича не столько самое событие, сколько то, как он ответил на эти слова жены.
С ним случилось в эту минуту то, что случается с людьми, когда они неожиданно уличены в чем-нибудь слишком постыдном.
Он не сумел приготовить свое лицо к тому положению, в которое он становился перед женой после открытия его вины.
Вместо того чтоб оскорбиться, отрекаться, оправдываться, просить прощения, оставаться даже равнодушным — все было бы лучше того, что он сделал! — его лицо совершенно невольно («рефлексы головного мозга», — подумал Степан Аркадьич, который любил физиологию), совершенно невольно вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой.
Эту глупую улыбку он не мог простить себе.
Увидав эту улыбку, Долли вздрогнула, как от физической боли, разразилась, со свойственною ей горячностью, потоком жестоких слов и выбежала из комнаты. С тех пор она не хотела видеть мужа.
«Всему виной эта глупая улыбка», — думал Степан Аркадьич.
https://ilibrary.ru/text/1099/p.1/index.html