скуки, доходящей до отупения.
Довоенное детство
Мое довоенное детство прошло в пределах небольшого фраг
мента центра Москвы.
Он ограничивался Страстной (Пуш
кинской) площадью и Тверским бульваром, где мы иногда гуляли с
няней или папой, Тверской (улицей Горького), где мы жили, и Ни
китской (улицей Герцена), где в Хлыновском тупике помещалась
моя первая школа. Тверская для меня тогда “кончалась” зданием
Центрального телеграфа и углом улицы Белинского. В прочие мес
та — на Красную площадь, в Зарядье — я попадала изредка и с ро
дителями.
О раннем детстве принято вспоминать как о поре особенно
счастливой, невозвратной и безоблачной. У меня же самые яркие
воспоминания о раннем детстве связаны с необыкновенно острым
ощущением скуки, доходящей до отупения.
Мое довоенное детство прошло в пределах небольшого фраг
мента центра Москвы.
Он ограничивался Страстной (Пуш
кинской) площадью и Тверским бульваром, где мы иногда гуляли с
няней или папой, Тверской (улицей Горького), где мы жили, и Ни
китской (улицей Герцена), где в Хлыновском тупике помещалась
моя первая школа. Тверская для меня тогда “кончалась” зданием
Центрального телеграфа и углом улицы Белинского. В прочие мес
та — на Красную площадь, в Зарядье — я попадала изредка и с ро
дителями.
О раннем детстве принято вспоминать как о поре особенно
счастливой, невозвратной и безоблачной. У меня же самые яркие
воспоминания о раннем детстве связаны с необыкновенно острым
ощущением скуки, доходящей до отупения.