Гнев

— Твою мать! — сказала она, глядя в окно. — Все-таки все это — какое-то запредельное свинство!.. А теперь мы как ни в чем не бывало сидим в десяти километрах от этого места и едим свой бутерброд!..

— А чего бы ты, собственно, хотела? — спросил Валерик. — Мемориал сделали, цветы положили, церковь построили, даже Патриарх раз в год приезжает. Чего тебе еще надо-то?

— Как чего? — сказала Маша. — Почему никого не судили?! (Ага, подумал я, ты тоже думаешь об этом…) Пятьсот человек в день — это же преступление против человечества, или я ошибаюсь?!.. Где же Гаагский трибунал?.. В Германии повесили хотя бы главных и до сих пор кого-то находят и судят. А тут? Кто приговоры выносил, кто стрелял, чьи росчерки на поганых бумажках? Где они?.. Чтоб им в аду гореть!..

— Все уже сгорели. Не кипятись. Они слишком старые, — сказал Валерик. — Никого не осталось, наверное.

— Почему не осталось? — спокойно, как-то даже слишком спокойно сказал Рома. — В расстрельных взводах служили срочники, я об этом читал.

— Они-то при чем? — удивился Валерик. — Откажешься — встанешь на то же место. Они приказы выполняли.

— Преступные, — тихо сказала Маша.

— Что?